Версия для печати

---

ЭБЕРХАРД ХАЙНРИХ и КЛАУС УЛЬРИХ
Вражда с первого дня (Три десятилетия провокаций против ГДР)

ВОПРОСЫ, ОБРАЩЕННЫЕ КО ВРЕМЕНИ

 

Вопрос: За убийствами на границе, совершенными до основания республики, последовали другие убийства. Сомневаться в этом не приходится, таковы непреложные факты. Однако вы ведь изображаете все последующие случаи как действия, направленные против государственного строя ГДР, против социализма. Но разве на других границах нет инцидентов со смертельным исходом для несущих там службу чиновников, солдат пограничной охраны, полицейских и других лиц, занятых на границе? Не происходит ли подобное даже на границах, где по обе стороны господствует капиталистический строй?

Ответ: Конечно, это так. Однако имеются некоторые существенные различия. И именно они делают из достойных сожаления «инцидентов со смертельным исходом» совершенно однозначные политические убийства. Начнем с того, что здесь отсутствует все, что считается нормальным при подобных инцидентах на других границах.

Вопрос: Что можно считать нормальным, если вообще такое выражение уместно в данном случае?

Ответ: Нормальным, к примеру, является такое положение, когда государство, с чьей территории нарушается граница, официально высказывает свое сожаление по поводу происшедшего, приносит свои извинения в адрес соответствующего государства, заверяет его в том, что инцидент будет тщательно расследован, преступники будут установлены и наказаны. Хотя этим и не вернешь жизнь погибшему, перечисленное важно, так как государство, с территории которого действовал убийца, тем самым показывает, что оно не одобряет его действия и не имеет к ним никакого отношения.

Ничего подобного не было во всех случаях убийств на границе ГДР, когда с территории ФРГ открывался огонь по пограничным патрулям ГДР или когда оттуда забрасывались вооруженные нарушители, которые после совершения преступления возвращались на западногерманскую землю. Во всех случаях власти ФРГ либо вообще отрицали факт происшествия, либо объявляли о своей некомпетентности. Не проявлялось и готовности к сотрудничеству при выяснении обстоятельств дела и при организации поиска преступников — от этого западногерманская сторона или отказывалась совсем, или устранялась от деятельного участия. Если бы речь шла об инцидентах, которые иногда случаются на любых границах из-за безответственных действий отдельных граждан, вопреки пограничному режиму, то для ФРГ не было никакого повода для такого, мягко говоря, ненормального поведения.

Вопрос: Власти ФРГ, ее политические деятели и пропагандисты большое значение придают тому, чтобы она считалась правовым государством. Как можно сочетать статус правового государства с отказом от преследования преступников, совершивших убийство, с терпимым отношением к убийству и даже подстрекательством к нему?

Ответ: Конечно, все это не сочетается друг с другом. Однако поведение властей ФРГ не является столь необычным, как кажется. За ним стоит многолетняя недобрая традиция.

Вопрос: Что вы имеете в виду?

Ответ: Противоречие между формальной законностью и реальным классовым характером юстиции при капитализме. Некоторые утверждают, что это противоречие будто бы давно преодолено, другие считают его вообще лишь теоретической конструкцией. Однако, к сожалению, речь идет не о спорном вопросе теории, а о практике. Буржуазное государство с самого начала было для бедных и эксплуатируемых, для угнетенных и протестующих государством бесправия. И оно осталось таким вплоть до сегодняшнего дня, несмотря на то что его приукрасили с помощью юридической косметики. Многократно подтверждался тот факт, что буржуазная законность непременно попиралась тогда, когда речь заходила о самом важном и главном — сохранении частной собственности. Буржуазное государство было и продолжает оставаться правовым государством для имущих, государством против неимущих. Хотя это нигде не записано, в буржуазном государстве действует двоякий подход: в отношении левых надо действовать «по всей строгости закона» и «против левых все средства хороши».

Вопрос: Разрешается даже убийство?

Ответ: К убийству относятся терпимо, разрешают его и даже приказывают совершить его. Речь идет о таких разновидностях убийства, как лишение жизни по приговору суда, убийство из-за угла и даже массовое убийство. Тех, кто по воле буржуазного государства убивал левых, нередко окружали почестями, во всяком случае, они почти всегда оставались безнаказанными либо, если никак нельзя было избежать процесса, их судили, как правило, мягкие судьи. Об этом многое могли бы рассказать революционеры всего мира, особенно деятели из среды рабочего класса, коммунисты, в том числе немецкие.

Вопрос: Известно, что в прошлом многие коммунисты отдали свои жизни в борьбе за свободу. Немецких коммунистов даже называли «мертвые, которые находятся в отпуске», не так ли?

Ответ: Да, это так. Приведенные слова относятся ко времени первого немецкого буржуазного «правового» государства — Веймарской республики. Кое-кто склонен расхваливать эту республику и в наши дни как государство, которое имело «самую свободную конституцию в мире». Возможно, иные и имели свободу, но коммунисты в период действия этой конституции много лет были вне закона. Неоднократно Коммунистическая партия Германии подвергалась запрету, ее членов преследовали буквально на каждом шагу. Было позволено даже выступать с призывом «Смерть коммунистам!», а если их затем убивали, преступники отделывались легким наказанием либо вообще их оправдывали. Поэтому и возникло наполненное ужасом, отражающее реальность представление о «мертвых, находящихся в отпуске», ведь в «самой свободной» буржуазной республике были уничтожены тысячи коммунистов.

Вопрос: Значит, буржуазное правовое государство оказалось несостоятельным?

Ответ: Если имеется в виду противоречие между текстом конституции и тем, как ее принципы претворяются на практике, то на ваш вопрос можно ответить утвердительно. Одно только добавление: нет ни одного буржуазного государства, в котором не существовало бы этого противоречия. Какой бы прекрасной ни была конституция (а веймарская конституция действительно была не самой плохой), реальное положение в капиталистическом обществе в конечном счете определяет не то, что записано в документе, а денежный мешок. В этом плане буржуазное правовое государство Веймарская республика не только не оказалось несостоятельным, но, напротив, было деятельным, и как раз настолько, насколько это требовалось буржуазии. Когда же потребности правящего класса изменились и буржуазия пришла к выводу о необходимости установления откровенной диктатуры, она действовала решительно — веймарская конституция была отброшена в сторону, как изношенная перчатка.

Вопрос: Буржуазная республика обошлась с пролетарскими революционерами более жестоко, чем монархический строй в конце прошлого века. Монархия преследовала, сажала в тюрьмы, притесняла революционных рабочих, высылала их за пределы страны, запрещала их партию, однако так далеко, как это сделали ее «чистые» буржуазные преемники, не заходила. Чем это можно объяснить?

Ответ: По сравнению с прошлым столетием в этом веке рабочий класс стал более сильным, вырос количественно, расширилась сфера распространения социалистических идей, возросли революционные потенции. Капиталистический строй в своем развитии миновал высшую точку. Стадия империализма, на которую он вышел в ряде стран, является не только последней стадией капитализма, но и кануном пролетарской революции. И эта революция со времен 1917 года больше не является лишь теорией, она качественно переросла Парижскую Коммуну, Советы рабочих депутатов в русской буржуазно-демократической революции 1905 года,— она стала реальностью. Реальностью непрерывно растущей, расширяющейся! И здесь мы находим ответ на заданный вопрос: боязнь, что кончается время капитализма, делает буржуазию еще более безрассудной в своих поступках, еще более жестокой. Не только по отношению к другим народам, но и к собственному народу. Если в начальной стадии капитализма буржуазия еще находится в контакте с трудящимися массами своей страны, то сейчас, в конечной стадии своего существования, как класс она пребывает в состоянии беспрерывной войны с собственным народом.

Этот процесс не всегда происходил и происходит в такой резкой форме, как в Германии в период 1918—1945 гг. Бывают периоды, когда борьба ведется другими методами, используются умелая манипуляция общественным мнением, подкуп рабочего класса и так называемая законность. Но во всех случаях наличествует страх власть имущих, они ни на секунду не выпускают из виду своего «могильщика», даже когда объявляют его «социальным партнером». Наглядным примером этому стала практика тотальной слежки за каждым жителем ФРГ, его связями внутри и вне страны, его личными, профессиональными и политическими интересами путем сбора всевозможных данных и их обработки с помощью ЭВМ.

Таким образом, речь идет прежде всего о том, что давно уже нет ни временного, ни относительного совпадения жизненных интересов нации с интересами буржуазии. Власть буржуазии над народом поэтому все более отчетливо становится властью против народа, даже если гигантский пропагандистский аппарат пытается всеми способами затушевать это обстоятельство.

Вопрос: И вы исчисляете эту фазу с 1918 года?

Ответ: Нет, здесь не установишь точную хронологию. Ноябрь 1918 года был лишь своеобразным перерывом в этом процессе. Начиная с этого времени, точнее, после поспешных выборов в Веймарское национальное собрание 1919 года, установилось господство немецкой крупной буржуазии, не носящее, как ранее, монархическую окраску, а принявшее форму буржуазной республики. Конечно, промышленные и банковские магнаты совместно с крупными землевладельцами и ранее, при Вильгельме II, имели решающее влияние. И естественно, с переходом к империализму, и особенно в период первой мировой войны, методы господства над народом все яснее и определеннее трансформировались в господство, направленное против народа.

События вокруг образования именуемой иногда в наши дни «первой республики», основанной на буржуазном парламентаризме, Веймарской республики, и последующие события имеют особое значение для наших вопросов, обращенных ко времени. Ведь «наиболее свободная» буржуазная республика начала свой путь с предательства революции, которой она обязана своим существованием. В этих целях были использованы вожди правой социал-демократии, действовавшие с внутренней убежденностью, ибо они, как и собственники капитала, боялись «требований толпы», «анархии как следствия революции». Поэтому для них не было более важного дела, чем разоружение революционеров и их выдача в руки реакционной военной клики.

Вопрос: Разоружение или выдача революционеров?

Ответ: Было и то, и другое. Сначала под лозунгом «спокойствие и порядок» у вооруженных рабочих и революционных солдат выманили оружие, а затем «повстанцы», «спартаковцы», «зачинщики», как их тогда называли, были выданы на «отстрел» палачам.

Вопрос: В буржуазной историографии говорится весьма расплывчато о «кровавых вихрях революции». Вы говорите лишь о страданиях и потерях со стороны левых. Разве среди правых не было жертв?

Ответ: Кроме отречения императора, лишения княжеского титула нескольких человек, которые получили финансовую компенсацию, ухода кое-кого с занимаемых должностей и потери отдельными офицерами эполет, жертв не было и жизни никто из правых, за редким исключением, не лишился. Жертвы были исключительно со стороны левых.

С момента подавления Ноябрьской революции в январских боях 1919 года кровавый след ведет от подлого убийства вождей пролетариата — Розы Люксембург и Карла Либкнехта — к убийству тысяч революционных рабочих и солдат в боях 1919—1923 годов. В период разгула белого террора громилы, служившие или добровольно помогавшие «самой свободной республике», могли безнаказанно зверски убить любого, у кого нашли листовку, оружие, членский билет КПГ, или того, на кого поступил донос.

Именно тогда немецкий рабочий класс и его авангард — коммунисты потеряли много крови. Но никто из убийц — ни «народный уполномоченный» и министр по делам рейхсвера Носке (который позднее хвалился своей ролью «кровавой собаки» при подавлении революции), ни другие палачи — командиры частей рейхсвера, главари т. н. «свободного корпуса», ни полицейские ищейки — никогда не были привлечены к ответственности за массовое уничтожение немецких рабочих.

Вопрос: Если это было первым крупным пролитием крови немецких коммунистов, то второе имело место уже в условиях господства фашистского террора?

Ответ: Да, именно так. Но не следует думать, что период 1923—1933 годов, т. е. время относительной стабилизации капитализма, был более благоприятным для коммунистов. Отнюдь нет. В годы, предшествовавшие 1933 году, не было ни одного месяца, когда на территории германской империи не нападали на коммунистов и не убивали их, не стреляли в демонстрантов, силой не разгоняли собрания, не подавляли с кровавым исходом забастовки. «Золотые» двадцатые годы стали «золотым» временем для разбушевавшихся садистов и громил из полиции, рейхсвера, нацистской партии и других правоэкстремистских объединений. При этом угрозы и террористические акты официального и неофициального насилия были направлены не только против коммунистов. Подобное испытали на себе социал-демократы, прогрессивные буржуазные политики, представители левой интеллигенции, хотя и не в таком объеме, как члены КПГ.

В 1933 году в практику фашистов вошли убийства крупного масштаба. Началось с того, что все, кто попал в черные списки нацистов — коммунисты, социал-демократы, профсоюзные работники, левые журналисты,— были посажены в застенки. Теперь уже совершенно официально речь шла об уничтожении марксистов, «неисправимых» демократов, евреев, представителей «неполноценных» рас, о кровавом безумии, которое было вынуждено вытерпеть наше поколение. Общеизвестно, чем это кончилось — массовыми убийствами, тюрьмами и концлагерями повсюду в собственной стране и на оккупированных территориях.

Вопрос: И вы ставите убийства пограничников ГДР в тот же ряд? Здесь имеются, однако, существенные различия в масштабе преступления.

Ответ: К сравнению масштабов мы еще вернемся. Но в принципе следует ответить однозначным «да» на Ваш вопрос. Ведь речь идет об убийствах по политическим мотивам, которые совершались в силу одного и того же мировоззрения, по заданию одних и тех же политических сил и с тем же намерением, как это было всегда ранее в отношении коммунистов и прогрессивных демократов. Кстати, насколько удалось установить, ряд преступлений был совершен лицами, которые еще в нацистский период числились наемными убийцами и после 1945—1949 гг. были завербованы западногерманскими властями на службу в пограничные войска, разведывательные организации ФРГ и Западного Берлина или вступили в один из многочисленных антикоммунистических «союзов борьбы».

Вопрос: Но с какой целью совершались убийства на границе и к чему они могли привести?

Ответ: Следует видеть различие между вопросами «с какой целью?» и «к чему они могли привести?». Речь идет о разных вещах. Вопрос о последствиях убийств на границе одновременно является ответом на ранее поставленный вопрос об их масштабах. С какой целью совершались убийства? В принципе с той же, что и ранее: ставилась задача уничтожить активных революционеров, ослабить партию революции, запугать попутчиков и потенциальных союзников, внушить страх населению с тем, чтобы оно не шло за коммунистами. Погибшие молодые пограничники в глазах профессиональных антикоммунистов были «виновны» вдвойне. Во-первых, потому, что они были коммунистами, олицетворяли собой притягательную силу революционной партии рабочего класса, в то время как пропагандисты из ФРГ пытались внушить всему миру, что Социалистическая единая партия Германии не имеет никакой опоры в народе и существует лишь благодаря «русским штыкам».

Во-вторых, потому, что пограничники с оружием в руках защищали границу, новый общественный строй на немецкой земле, строй, который, по мнению врага, вовсе не должен существовать.

Вопрос: Разве после 1945 года коммунистов убивали только на границе?

Ответ: Нет, террористы совершали убийства членов СЕПГ в самых различных местах республики. Существовали даже планы убийства ведущих политических деятелей ГДР, группы борьбы, дислоцированные на Западе, заготовили списки лиц, подлежащих уничтожению. Но вскоре подобная деятельность стала опасным делом, и поэтому основные акции против ГДР сконцентрировались на границе.

Вопрос: Несколько убийств на границе не могли ведь каким-либо образом ослабить СЕПГ?

Ответ: Жизнь каждого человека дорога. Тяжело было терять товарищей по партии, которые после 1945 года погибли на границе и в других местах. Они пожертвовали жизнью ради нашей социалистической революции, и мы чтим их память. Конечно, противнику не удалось добиться своей цели! Ведь и прежде он не смог с помощью террора ликвидировать коммунистов или заставить их сдаться. Но было бы непростительной ошибкой на основании количества совершенных убийств делать вывод, что империалисты хотели ограничить их число. Речь идет о совершенно другом: у них становилось все меньше сил и возможностей творить преступления. И с каждым годом сфера их возможностей сужалась.

Тем самым мы затронули вопрос о том, что обстановка изменилась не в пользу капитализма. Антифашисты, коммунисты ГДР говорят о происшедшем изменении весьма четко и образно: «Мы теперь не голые среди волков». Эти слова перекликаются с названием книги о концлагере Бухенвальд писателя Бруно Апица «Голый среди волков», книги, которую нельзя читать без содрогания. В ней рассказывается о жизни и гибели антифашистов, о высоком гуманизме их борьбы и бесчеловечности фашистов, проявленной в концлагере, располагавшемся на возвышенности вблизи Веймара, города, где творил Гёте. Книга выдержала более 40 изданий в ГДР и широко известна за рубежом.

Не быть голыми среди волков — это значит, что сегодня немецкий рабочий класс не только обладает властью, но и знает, как употребить ее для защиты своего государства. Мы уже упоминали о специальных органах охраны государства. В наши дни, как и до сих пор, они весьма успешно выполняют свои функции. Именно поэтому удалось своевременно сорвать планы новых убийств. Их число сократилось, так как эффективные меры по обеспечению безопасности границ имели и предупредительное воздействие. Провалились также и все попытки вбить клин в отношения между партией и народом. Оказались тщетными надежды на то, что в ГДР начнется по заранее разработанному плану антикоммунистический террор, который в конечном счете перерастет в гражданскую войну. Последнее дало бы ФРГ повод для вмешательства, а затем и для поглощения ГДР. В наши дни каждый понимает, что могло произойти в итоге — началась бы война, третья мировая война. Нельзя себе даже представить, какие жертвы в конечном счете понесли бы наш народ, народы Европы, все человечество.

Вопрос: Следует ли полагать, что убийства на границе были не просто антикоммунистическими акциями, а действиями, направленными против международного мира?

Ответ: Было ли каждое убийство скоординировано с другими преступлениями, установить не представляется возможным. Вероятно, нет. Но целая серия убийств явно была совершена во взаимосвязи с акциями, направленными против ГДР, и акциями, вредными для интересов мира в целом.

Вопрос: Можно ли это подтвердить более конкретно?

Ответ: К примеру, в 1951—1952 гг. и затем в 1962 г. отмечалось заметное увеличение числа преступлений на границе. Их первая волна, если можно так выразиться, совершенно явно совпадает с начавшимся тогда обострением обстановки и увеличением направленных против ГДР подрывных акций.

Вопрос: Была ли особая причина для активизации подрывной деятельности против ГДР именно в то время?

Ответ: Да. В конце 1950 — начале 1951 гг. центры, руководившие «холодной войной», вынуждены были признать, что немецкое государство рабочих и крестьян продолжает существовать, отметив первую годовщину со времени его провозглашения. Пришлось также смириться с тем, что ГДР не только выжила, но и далека от того, чтобы, как предсказывали на Западе, «сама по себе развалиться». Как раз в то время ГДР сообщила о досрочном выполнении (за полтора года!) своего двухлетнего плана восстановления и развития народного хозяйства. Республика приступила к реализации первого пятилетнего плана. Началось создание собственной тяжелой промышленности, в городе металлургов Бранденбурге была выплавлена первая сталь. СЕПГ укрепила свои ряды. Несмотря на постоянные происки западной стороны, блок демократических партий не распался, на выборах в парламент в октябре 1950 года он выступил с общим списком и добился значительной победы. Государственная власть упрочилась, она стала более активной и деятельной.

Говоря кратко, развитие пошло по иному пути, чем ожидали реакционные круги. Их раздражение только усиливалось оттого, что вопреки ожиданиям краха режима в восточной зоне Германии, которому отводилось решающее значение при реализации стратегического плана международного империализма по «отбрасыванию» социализма, не произошло.

Вопрос: Итак, речь шла не только о ФРГ, когда велась подрывная деятельность против ГДР.

Ответ: Нет, заговор носил интернациональный характер. Американец Джеймс Бёрнхэм охарактеризовал ударное направление стратегии «холодной войны» в книге того же названия, вышедшей в США: «Наименее защищенной территорией внутри мировой империи коммунизма в настоящее время является Восточная Германия. Кроме того, она широко и разносторонне связана с Западом. Имеется много возможностей для того, чтобы, применяя различные акции, побудить коммунистов уйти из Восточной Германии, что не представляется чем-то невероятным. С одной стороны, это могли бы быть традиционные дипломатические и экономические меры, с другой стороны, эти акции приняли бы невиданную прежде форму сопротивления. И если завтра мы обретем Восточную Германию, то послезавтра сможем в полную силу начать осуществлять разложение Польши и Чехословакии».

Вопрос: Империалисты считали, что ГДР — самое слабое звено, где только стоит применить лом, и из социалистического дома один за другим выпадут кирпичи. И они не думали, что могут потерпеть неудачу?

Ответ: Прошло много времени, пока они были вынуждены признать это. Им пришлось испытать поражение за поражением, пока они хоть чему-то научились и смогли реально оценить новое соотношение сил. Однако от иллюзий они не отказались до сих пор. Империалисты никак не могут примириться с тем, что даже самыми изощренными способами с социализмом не совладать.

В то время они сделали лишь один вывод: надо удвоить усилия с тем, чтобы, как писал в своей книге Бернхэм, «обрести Восточную Германию». Кстати, эту формулировку следовало бы отметить премией: более безобидную упаковку для смертельно действующего яда нельзя придумать. Слово «обрести» вызывает позитивные ассоциации — обрести сердечную привязанность в человеческих отношениях, дружбу, симпатию и т. д. И все же здесь слово «обрести» явно употреблено в смысле «поглотить». Под «традиционными дипломатическими и экономическими мерами» подразумевалось все: от максимально широкой дипломатической изоляции и экономической блокады до активной мобилизации всех политических и экономических возможностей нанести ущерб ГДР. Кроме того, ставилась задача подогревать недовольство среди населения, сеять хаос.

По представлению Запада, Германская Демократическая Республика должна превратиться в ничто — ведь тезис, который мы уже цитировали, требовал создать такие условия в «зоне», которые полностью дискредитировали бы коммунизм и коммунистов, заставили бы их отказаться от своих целей и отступить.

Вопрос: И в число использовавшихся средств входили также участившиеся случаи убийства на границе в 1951—1952 гг.?

Ответ: Да, они относились к тому, что Бернхэм завуалированно называл «невиданной прежде формой сопротивления». В этой связи следует сказать, что боннское правительство после образования ГДР сформулировало политическую и «правовую» позицию, в соответствии с которой ФРГ — единственное законное немецкое государство, несущее ответственность за всех немцев, и только оно компетентно выступать от имени всего немецкого народа. Напротив, ГДР не имеет никакой государственной легитимации, поэтому ее нельзя признавать и вести с ней переговоры, она должна быть устранена. В силу «незаконного образования» Германская Демократическая Республика не может иметь ни своей суверенной территории, ни границ, которые полагается уважать. В соответствии с этими теориями все, что предпринималось против ГДР и ее границ, считалось правомерным. Убийство молодых немцев, которые «продались» и стали защищать «незаконную границу» ГДР, казалось творцам агрессивной политики Бонна наиболее подходящим средством для того, чтобы дать «соотечественникам на Востоке» сигнал к сопротивлению. Одновременно эти убийства, хотя они были организованы на Западе и осуществлялись с западной территории, представлялись как «акции сопротивления братьев на Востоке» и использовались как предлог для продолжения подрывной деятельности против ГДР.

Вопрос: Итак, это означает, что вследствие безответственной практики и основанных на далеких от реальности концепциях, мир в эти годы нередко висел, как говорится, на волоске. Он был сохранен, в частности, благодаря дисциплине и рассудительности наших пограничников, проявленных в тяжелых условиях. Если бы не их железная выдержка, то каждый выстрел мог бы иметь самые страшные последствия.

Ответ: Правильно. Последствия не заставили бы себя ждать. Ведь тогда полным ходом шла ремилитаризация ФРГ. Целью перевооружения было не что иное, как намерение организовать новый поход на Восток, против социализма. На Западе считали, что с «зоной», которая тогда не имела армии, относительно легко справиться, в то время как в ФРГ была воссоздана «ударная группа войск». Бывшие гитлеровские генералы вновь могли показывать свои амбиции — это ясно видно из беседы генералов Блюментритта, Мантейфеля и Гансена с американскими журналистами, состоявшейся 14 января 1951 года. В частности, было заявлено: «Одна только оборона — это не серьезно. Защита Европы может быть осуществлена только путем наступательной войны... В политике в отношении России мы всегда должны выступать в соответствии с ростом нашей собственной силы: в 1951 году — умеренно, в 1952-м — мы можем продемонстрировать большую твердость, а в 1953-м — мы можем себе позволить действовать напористо и смело».

Вопрос: В 1953 году они попытались «действовать напористо и смело», однако довольно скоро вынуждены были от этого отказаться. Инсценированная в ГДР попытка контрреволюционного путча, которая, видимо, должна была дать сигнал к «отбрасыванию русских», позорно провалилась. Не стало ли это по крайней мере уроком, который бы дал пищу для размышления?

Ответ. Поражение в 1953 году имело прежде всего то последствие, что правительство ФРГ выдвинуло и осуществило требование о дополнительном вооружении и активизировало проведение политики «с позиции силы». Как и прежде, канцлер Аденауэр неизменно твердил в своих речах: «Только в том случае, если Запад будет силен, возникнут реальные исходные условия для того, чтобы освободить не только советскую зону, но и всю Европу восточнее железного занавеса». Конец 50-х годов был лихорадочно использован для подготовки Запада, как говорил тогдашний военный министр ФРГ Штраус, «к своего рода гражданской войне», для того чтобы «немедленно выполнить любую миссию» (генерал Хойзингер), если бы удалось вызвать в ГДР «взрыв» (газета «Мюнх-нер меркур»). Все эти высказывания иллюстрируют позицию Запада, они относятся к 1961 году, когда мы опередили врагов социализма и 13 августа 1961 года устранили самый опасный фактор подрыва республики — открытую границу ГДР с Западным Берлином. Осуществленные по согласованию со всеми странами Варшавского Договора меры по обеспечению границы между ГДР и ФРГ были расценены как сооружение «антифашистского защитного вала».

Вопрос: Итак, новое крупное поражение, и все же в 1962 году последовали новые убийства на границе. Как это следует понимать?

Ответ: Характер этих убийств был иным, убивали без зазрения совести с целью доказать, что охрана границы неэффективна. Речь шла о попытке силой нарушить неприкосновенность границы, поставить под сомнение суверенитет ГДР и ее способность обеспечить надежную защиту страны и тем самым свести на нет пользу от мер, предпринятых 13 августа 1961 года. Но и это намерение потерпело крах благодаря бдительности, активности и самоотверженности наших товарищей — пограничников, охраняющих жизнь и защищающих мир.

 

УБИЙСТВО ПОД АПЛОДИСМЕНТЫ - НАЗАД

ДАЛЕЕ - ПОПЫТКИ УДУШЕНИЯ

 

 

Э. Хайнрих, К. Ульрих - ВРАЖДА С ПЕРВОГО ДНЯ (Три десятилетия провокаций против ГДР). М., Прогресс, 1983.

---