Версия для печати

---

Ищу русских друзей (Стерн Марио Ригони)

 

В мире книг (журнал №9 за 1988 год)

Сказать просто: «Знакомьтесь, гость «Приемной» — Марио Ригони Стерн» — значит немного слукавить. Поэтому сразу оговорим условия игры. Дело в том, что «Писательская приемная» далеко раздвинула свои стены. Она вообще откры­та всегда там, где работает, встречается с людьми ведущий этой рубрики писа­тель Николай Самвелян. Вот и сейчас, находясь далеко от Москвы и нашей редак­ции, Николай Самвелян встретился с известным итальянским писателем Марио Ригони Стерном. А точнее, и сам ведущий «Приемной», и ее гость вместе сни­маются в кино. Снимает фильм итальянская телекомпания РАИ, а посвящен фильм — чему бы вы думали! — «Писательской приемной», в которой автор сценария Марио Ригони Стерн увидел «свежий зеленый росток демократии на страницах советской периодики», и мы рады сообщить об этом нашим читате­лям. Так что, кто у кого в гостях, — не это главное.

Конечно, не только «Приемная» послужила поводом приезда в нашу страну итальянских деятелей кино и ТВ. Прежде всего — желание запечатлеть, расска­зать о том революционном процессе обновления, который происходит у нас в обществе. Уже сняты три первых серии телефильма. Они начались в рабочем кабинете писателя, затем продолжились у стен Большого театра, в Донбассе, городе Енакиево, где прошло детство Николая Самвеляна и где он впервые встретился с Марио Ригони Стерном. Впрочем, Стерн расскажет об этом сам. Съемки девятисерийного фильма продолжатся затем в разных странах. Здесь вместе с Николаем Самвеляном и Марио Ригони Стерном роль хозяйки «При­емной» исполнит, возможно, «сама» Софи Лорен.

В «портфеле» рубрики — встречи с Альфредом Шнитке, одним из выдающихся композиторов нашего времени, Грэмом Грином, Иваном Семеновичем Козлов­ским. Как видите, мы по-прежнему не сужаем рамки «Приемной» только книго­издательской тематикой, хотя во всех беседах, происходящих в «Приемной», мы касаемся этих проблем.

А теперь — Марио Ригони Стерн. Итальянский писатель, философ, антифашист, автор книг, переведенных на многие языки, — «Сержант в снегах», «История Текле»… Лауреат различных литературных премий. Его произведения изучают в итальянской школе. Не так давно Ригони Стерн получил еще один почетный диплом, по словам самого писателя, — «один из самых почетных и замечатель­ных, человеческий диплом». Енакиевская городская библиотека наградила Марио Ригони Стерна дипломом «Гвоздика мужества» — «За многолетнюю человече­скую деятельность, борьбу за мир и взаимопонимание между народами, за честь и достоинство человека».

Думаю, что я не случайный ваш гость. В марте и апреле нынешнего года десятки итальян­ских газет опубликовали мое письмо ведущему вашей «Приемной» Нико­лаю Самвеляну с предложением встретиться и побеседовать о том, что могли бы сделать писатели в на­ше время для формирования плане­тарного мышления, какие конкрет­ные шаги предпринять. Нас с Николаем Самвеляном связывает не просто дружба, а нечто большее. В 1941 —1943 годах я был в составе итальянского экспедиционного кор­пуса у вас в стране, в военной форме «захватчика». То, что я увидел, убе­дило меня в необходимости воору­женной борьбы с нацизмом и не­приятия всех оттенков фашизма. Обо всем этом я написал в повести «Сержант в снегах», над которой на­чал работать еще в фашистских концлагерях, куда меня бросили после того, как выяснилась эволюция моих убеждений, а также в по­вести «Возвращение на Дон». Оба эти произведения переведены на русский и вышли в свет в издатель­стве «Прогресс». Те, кто читал эти повести, знают, что в ту тяжелую пору жизнь свела нас и сдружила со многими советскими людьми. Довелось мне и помогать детям, по­страдавшим в войне. Среди них был мальчик Коля, который позднее стал писателем Николаем Самвеляном. Виделись мы с ним зимой 1942 года в городе Енакиево, что в семидесяти километрах от Донецка. Он писал об этом эпизоде в своих книгах, я — в своих. И нашлись читатели, кото­рые сопоставили эти факты и помог­ли нам встретиться сначала заоч­но — с помощью почты и газетных публикаций, а затем лично. Среди этих читателей были руководители Г остелерадио СССР и правления итальянской телекомпании РАИ- ТВ-1. Ими подсказана идея распах­нуть двери «Писательской прием­ной» в мир широкий, создать серию фильмов о приходе нового мышле­ния.

Первая «кабинетная» беседа, встреча у Большого театра в Мос­кве — эти сцены уже посмотрели десятки миллионов итальянских телезрителей. В наше время элек­тронной техники фильмы снимают­ся быстро, часто без «дублей». Но это лишь начало большого разгово­ра, который затем продолжился в Киеве и Харькове, Енакиеве и Россоши Воронежской области. Мы ве­ли беседы перед кинокамерой, пере­давая друг другу микрофон. На ули­цах, в автобусе, в кузове «газика» — везде.

Темой отдельного телефильма, возможно, будет вечер встречи с жителями города Енакиево. На нем было немало трогательного, необы­чайно человечного. Мы многое и многих узнали, и нас тоже вспомни­ли. Один штрих, объясняющий, что даже в самых жестких, самых экс­тремальных ситуациях люди могут остаться людьми, противостоять глобальной жестокости. Так, италь­янский полковой капеллан спас ма­ленького мальчика, который теперь стал крупным инженером. Об этом рассказала мать этого мальчика — заслуженный врач, человек, награж­денный многими боевыми награда­ми. Прекрасным было выступление секретаря горкома комсомола В. Г ончарова, объяснившего, что пришла пора иных отношений чита­телей и писателей, что необходимо вспомнить о том, каким выглядел для читателей образ писателей ра­нее. Это были властители дум. К ним приходили советоваться. Их проси­ли о заступничестве, если оно требо­валось. Писатели вновь должны вер­нуть себе влияние в обществе. А это можно сделать только близко сой­дясь со своими читателями, зная их нужды, живя одной жизнью с ними, хорошо зная свою микроро­дину, но понимая одновременно, что эта микрородина — часть огромного взаимосвязанного мира. Были и кон­кретные просьбы к нам. Возможно, этому вечеру будет посвящен от­дельный фильм — столько в нем бы­ло искреннего, драматичного и, я бы сказал, смелого и неожиданного.

Так, было предложено создать ассоциацию писателей «Восток и Запад», издавать художественно­публицистический журнал того же названия.

Вечер в небольшом донецком го­родке — выездная «Писательская приемная» — продолжался почти четыре часа. Естественно, такого размера фильм невозможен. Режис­сер выберет лишь самое главное, что будет непросто — главным, как я считаю, было все. И мы поступили таким образом: сняли копии ленты и передали их Гостелерадио СССР, горисполкому Енакиева, отдадим также Пен-клубу. Очень важно, что на вечере прозвучал призыв принять международный Кодекс писателя. Две с половиной тысячи лет назад врачи ввели обязательную для каж­дого человека их профессии клятву Гиппократа — единственный из ны­не существующих международных профессиональных кодексов пове­дения. Если врач нарушает клятву, его лишают права заниматься ме­дициной.

Возвращаясь к идее Кодекса пи­сателя, хочу сказать, что, видимо, в нем должна прозвучать мысль о том, что первейшая обязанность пи­сателя отстаивать право Человека на жизнь, его честь и достоинство, свободу совести. Писатели должны настаивать на уважении к каждой культуре, ибо из многих националь­ных культур складывается единая общечеловеческая. Святая обязан­ность писателя бороться против всех форм расового, национального, со­циального неравенства. Наконец, писатели всеми силами должны по­могать в формировании иного отно­шения Человека к Природе, когда каждый человек на Земле будет по­нимать, что он сам — часть Приро­ды, что он не может быть над нею. Новое мышление — гуманитарное по самой своей сути — должно прийти в мир и стать определяю­щим.

Принятие такого Кодекса сегодня было бы делом очень важным. Это привело бы к формированию иного отношения писателей к своему тру­ду. Если писатель нарушает этот Кодекс, если он в угоду тем или иным силам лжет, конъюнктурничает, обманывает своих читателей, его должны публично лишить права на­зываться писателем. Идею созда­ния такого Кодекса уже поддержа­ли многие советские, итальянские, польские литераторы, а также пи­сатели других стран. О нем сообщи­ли агентства, пресса. Уверен, что Кодекс станет реальностью.

О многом мне хотелось бы рас­сказать читателям журнала. В свое время я написал, что «если бы не­мецкие генералы хорошенько про­читали «Евгения Онегина», они ни­когда не решились бы напасть на Россию». Данте и Пушкин для меня превыше всех. Могут спросить: а как же Гомер, Шекспир, Толстой, Достоевский? Конечно же, все они велики, все они сыграли гигантскую роль в развитии человеческой куль­туры. Но лично для меня важнее, как я уже сказал, — Данте и Пушкин. Долгими вечерами сижу над книгами: итальянскими переводами Пушкина и русским текстом, ориги­налом. Вчитываюсь, сверяю, думаю, хмурюсь, улыбаюсь… Очень не люб­лю, когда меня от этого занятия от­рывают. Так можно сидеть разве что над Библией. С радостью узнал о том, что в вашей стране возникла идея создания Пушкинского об­щества. Охотно стану заграничным его членом.

Находясь в вашей стране, напи­сал небольшую статью о том, как относятся к Пушкину в Италии, для ежегодника «Круг чтения». Очень приятно, что восстановлено издание, задуманное некогда Львом Толстым. Думаю, многие в Италии захотят иметь в своих библиотеках этот еже­годник. Во всяком случае в беседах с представителями прессы и я, и продюсер Джанпьеро Симонтакки будем рассказывать об этом изда­нии, пропагандировать его. Оно уни­кально. Ведь в нем сотрудничают ваши выдающиеся ученые Д. Лиха­чев, С. Аверинцев, писатели А. Би­тов, Ф. Искандер и многие другие, известные у нас. Знаю, что свое со­трудничество предложили «Кругу чтения» не только итальянские ли­тераторы, но и английские, амери­канские, скандинавские. Об этом добром деле мы постараемся расска­зать и телезрителям. То, что мы сей­час отсняли, и то, что собираемся отснять в ближайшие месяцы, будут смотреть сотни миллионов европей­ских телезрителей. А может быть, не только европейских.

О чем шла речь в этой своеоб­разной «Писательской приемной», рожденной на страницах вашего журнала и вынесенной на европей­ские телеэкраны? О необходимости формирования новой этики эпохи, о культуре как постоянной величине, о ее великом педагогическом талан­те. Еще и о том, что самоограниче­ние — то, что потребуется челове­честву в ближайшие столетия. А также о детях и о любви, о европей­ском мышлении, его особенностях и его месте в сфере коллективного интеллекта человечества. Есть до­говоренность, что в работе примут участие писатели, деятели культуры других стран — не только СССР и Италии. Но журналу «В мире книг» мы навсегда останемся благодарны­ми за саму идею «Писательской приемной» — открытой беседы пи­сателей по важным вопросам, бесе­ды никак не связанной с протоко­лом, формалистикой, театральной отрепетированн остью. Важно, что эти беседы ведутся не просто так, не для того, чтобы поговорить на какую-то тему и забыть о ней. Почти всегда следует дело, поступок. В эпоху перестройки у вас подобные формы должны были возникнуть. И нам не грех поучиться этому. По­добную «Писательскую приемную» я намерен создать и у себя.

А сейчас, прощаясь с читателями журнала «В мире книг», хочу ска­зать, что в ближайшее время при­шлю в журнал несколько ранее не публиковавшихся рассказов (на вы­бор) с тем, чтобы гонорар за публи­кацию, если будет решено публико­вать, был переведен на только что созданный при Советском фонде культуры Пушкинский счет. А право первой публикации навсегда сохранится за журналом «В мире книг» со всеми вытекающими из этого факта последствиями и издатель­скими взаимоотношениями.

И еще одна просьба. В немецких концлагерях судьба свела меня с танкистом-сибиряком, с которым мы очень дружили. Его звали Петр Иванович. Там же, в лагере 1-Б на Мазурах был и Анатолий Симончев, рыбак с Севера, украинский железнодорожник, которого това­рищи звали «Кременчуг» (свою фа­милию он не называл). Живы ли эти люди? Может быть, прочитав эти строки, кто-нибудь из них от­кликнется? Напомню, что лагерь наш находился около мавзолея Гинденбурга, а лагерфельдфебелем у нас был человек по фамилии Браун.

Хочу рассказать еще об одном эпизоде. В Котовске на Дону 1 сен­тября 1942 года мне приказали рас­стрелять двух легкораненных плен­ных — артиллерийского офицера и комиссара из 14-й пограндивизии. Я уже немного знал русский. Мы договорились устроить имитацию расстрела — выстрелы в воздух. Благо, поблизости был лесок. Я от­дал им санитарный пакет и те ле­карства, что у меня были. Они соби­рались добраться до ближайшего дома на окраине, переодеться и идти на восток. Живы ли эти люди? Если живы, они, конечно же, помнят этот эпизод.

Я писал об этом. Просил москов­ских, киевских, донецких и воро­нежских журналистов помочь мне в поисках этих людей. И сам буду искать их, пока жив. Буду крайне благодарен журналу, если он сооб­щит, что Марио Ригони ищет своих русских друзей, с которыми делил невзгоды в фашистских лагерях. А адрес мой такой: Италия, 36012, Азиаго VI, Марио Ригони Стерну.

Всего вам доброго! Радости! Счастья!

Автор — Стерн Марио Ригони

Перевод Шацкого О.

В мире книг (журнал №9 за 1988 год)

---