Версия для печати

---

• СССР ведет коммунистов к власти
• Красное королевство
• Беспредельная власть
• Партия и народ приходят к взаимопониманию
• Торжество социализма и национальная гордость
• Путь на закат

 

Сергей Демьянов

РУМЫНСКИЙ СОЦИАЛИЗМ: НАСИЛЬНО ПЕРЕСАЖЕННЫЙ, ХОРОШО ПРИЖИВШИЙСЯ

 

НОЧЬ

 

Румынская экономика буксует – официально заявленные годовые темпы роста промышленного производства сокращаются с 9,5% в 1976 – 1980гг. до 2,8% в 1981 – 1985гг. В целом с 1970 по 1990 промышленное производство вырастает в 4 раза. Даже официальная статистика свидетельствует о значительном снижении динамики, а делая поправку на приписки, мы можем получить стагнацию а затем и упадок румынской экономики.

Срочные меры, принимаемые во избежание краха экономики, грозят похоронить мечту Чаушеску об экономически самодостаточной Румынии. Платежный дефицит покрывается за счет внешних займов, что к 1981г. доводит внешний долг до заметного, хотя и не катастрофического показателя в 9,5 млрд. долларов. Обеспечение экономической независимости Румынии от союзников по коммунистическому блоку было одной из главных целей Георгиу-Дежа и Чаушеску, но пришлось наступить на горло и этой песне. Покупать нефть по новым мировым ценам было абсолютно невыносимо в условиях, когда советские поставки партнерам по СЭВ шли по-прежнему по дешевке и с возможностью расплачиваться низкокачественными изделиями социалистической промышленности. Так что если к середине 1970-х Румынии удалось снизить долю СЭВ в своей внешней торговле до 35%, в 1980-х она снова возросла до 60%.

Несмотря на необходимость вернуться к более тесному экономическому сотрудничеству, Чаушеску остался непреклонным в своем политическом противостоянии СССР. Румыния осуждает советское вторжение в Афганистан и затем может злорадно наблюдать как нелюбимый «старший брат» не только подвергается единодушному международному осуждению, но и ничего не может поделать с отчаянно сопротивляющимися афганцами. Очень вскоре у Советского Союза появляется новая головная боль, только она Чаушеску уже не радует.

14 августа 1980г. начинается забастовка рабочих судоверфи имени Ленина в Гданьске. Начало было похоже на события в долине Жиу, только продолжение оказалось совсем другим. 20 августа бастовали уже сотни предприятий по всей Польше. Рабочие лидеры вместе с активистами диссидентских движений создали независимый профсоюз «Солидарность», который заставил коммунистическое руководство Польши 31 августа подписать соглашение, означавшее смену политического строя в стране. Ведь в нем предусматривались не только социальные уступки, но и право на забастовки и создание независимых общественных организаций. К концу 1980г. в не контролируемые коммунистами движения вступили 10 млн. поляков.

Польское антикоммунистическое сопротивление добилось свободы, которая просуществовала более года. Одряхлевший и увязший в Афганистане Советский Союз долго терпел такое положение вещей, а правительства соседних с Польшей стран пребывали в страхе. Этой нехорошей для коммунистического блока ситуации положил конец новый лидер польских коммунистов Ярузельский, в декабре 1981г введший военное положение и загнавший «Солидарность» в подполье. Но полной реставрации прежней системы не вышло – Ярузельский не смог, а возможно и не захотел идти на окончательный разгром многомиллионной польской оппозиции, что потребовало бы слишком масштабных и жестоких репрессий. С самого начала коммунистического правления дружно отвергавшие эту систему, поляки одержали над коммунизмом пусть не полную но громкую победу, открывшую период кризиса и развала коммунистического блока.

Поляки дали Чаушеску возможность припомнить напор толпы в долине Жиу. Тем более что и в самой Румынии напоминания были. 19 октября 1980г., через двенадцать дней после того как в Польше завершился 1-й съезд «Солидарности», шахтеры в городке Мотру в Олтении взбунтовались и пошли громить уездный партком. Лишь после долгого и ожесточенного побоища милиция отбила приступ оплота местной власти. В 1980 и 1981гг. были волнения среди рабочих в Плоешть и даже в Бухаресте. В 1981г. произошло еще одно весьма неприятное событие – на 12 съезде РКП выступает Пырвулеску, престарелый ветеран, последний из поколения, создавшего партию румынских коммунистов в начале двадцатых. Вместо ожидаемых от него дежурных дифирамбов, он призывает съезд сместить Чаушеску с руководящих постов.

Румынский президент принимал решения исходя из двух несомненных для него истин – «социализм есть самая совершенная в мире система» и «самый совершенный в мире социализм существует в Румынии». Но к началу 1980-х годов найти подтверждение этим истинам где-либо за пределами страниц румынских газет стало крайне трудно. Возражением по второму пункту могло служить то, что следовавшая такой же классической тоталитарной модели, но не боровшаяся за независимость от СССР Болгария жила лучше Румынии.

Возражений по первому пункту в восьмидесятых стало совсем много. У тоталитарных режимов хорошо получались мобилизация больших ресурсов на создание тяжелой промышленности и ведение войн, но в основе современной цивилизации лежит все-таки не это, а способность к инновациям. С последним у коммунистов было слабо, так что когда к началу 1980-х новый технологический рывок оттеснил тяжелую промышленность с позиции основного фактора, определяющего силу, социалистическая система стала очевидным образом слабеть и сникать перед лицом освободившегося от части наросших на него элементов социализма и обретшего новую динамику капитализма.

Самым близким и обидным был пример Венгрии. Венгерские коммунисты, в 1956г. так убого смотревшиеся на фоне принявших участие в их спасении от революции румынских собратьев, с середины шестидесятых начали, несмотря на присутствие советских войск, уходить все дальше от тоталитаризма, в результате чего их страна теперь выглядела намного приятнее Румынии. А самая большая, хотя пока и смутная угроза зрела на востоке, где по мере вымирания старого поколения коммунистических вождей Советского Союза начинала вырисовываться перспектива больших перемен.

Что Чаушеску мог поделать с этим все дальше уходившим от его идеала миром? Послать его к черту, отказавшись от внешних заимствований и расплатившись с уже сделанными долгами.

Как этого можно было добиться? Разумеется, «быть построже» со своим ленивым, недисциплинированным и не умеющим ценить благодеяния руководства народом. На рубеже семидесятых и восьмидесятых на румын обрушивается ряд мер в духе раннего коммунизма – изымаются некогда укрытые от национализации или присвоенные потом объекты недвижимости, присоединяются к колхозам некоторые из горных частных землевладений, конфискуется находящееся в собственности частных лиц золото. Но это только для начала, настоящие бедствия накатывают с 1982г. Прекращается импорт любых потребительских товаров, включая продукты питания и лекарства. Приказано продавать за валюту все, что производится в стране. Большую часть румынских товаров можно продать только за бесценок, так что усилия по добыванию валюты крайне неэффективны. Мучительный процесс выплаты внешнего долга растягивается на многие годы. И усугубляется еще множеством обстоятельств.

Наверное, это было старческое… Чаушеску, разумеется, не предвидел, какая смерть ожидает его на самом деле, но не мог не понимать, что жизнь, так или иначе, близится к концу. А значит нельзя больше откладывать воплощение тех грандиозных и прекрасных видений светлого будущего, которые вероятно посещали его в минуты душевного подъема. В начале восьмидесятых сносится примерно треть исторического центра Бухареста и начинается строительство правительственного комплекса, призванного повторить по стилю и превзойти по размаху то, что когда-то было построено Сталиным в Москве. Ударными темпами возводится грандиозный дворец, где все – от парадных залов до туалетов – невероятно просторно. На фасаде дворца расположен балкон, с которого открывается вид на площадь, где народ должен будет собираться для чествования вождя, и уходящий в светлые дали проспект Победы социализма. Еще Чаушеску обидно, что когда-то по указанию Хрущева бросили строить канал Дунай – Черное море, так что он приказывает завершить стройку. В трудовые лагеря теперь никого не сажают, так что основная тяжесть работ ложится на армию, которая превращается (теперь уже в условиях полного классового равенства) в сплошной огромный стройбат.

Как назло именно к этому времени завершаются начатые после 1968г. разработка и испытания румынского танка. В 1983г. Чаушеску приказывает производить по 500 боевых машин в год. Удается выйти на уровень чуть больше 200, что тоже стоит стране немалых усилий.

Дефицитом становится большая часть потребительских товаров, продукты питания в первую очередь. Мясо в свободной продаже практически нет, за изредка появляющимися куриными костями и потрохами выстраиваются длиннющие очереди, чтобы купить хлеб нужно встать рано утром и отстоять очередь. По карточкам на месяц выдаются килограмм муки, килограмм сахара, полкило маргарина и 5 яиц, но и их отоваривание часто оказывается трудной задачей. Единственное, чем румынский народ до самой революции снабжался в изобилии – это пиво.

Почти все топливо и электричество уходят на производство экспортных товаров и великие стройки, поэтому коммунальным службам и населению спускаются указания, что температура зимой в квартирах не должна превышать 14?, а лампочки быть мощнее 40 ватт. Ужесточаясь все больше, меры энергосбережения подталкивают население к отказу от достижений индустриализации. Нормирование электроэнергии и топлива заставляет людей перестать пользоваться некогда произведенными румынской промышленностью бытовыми приборами и машинами. В деревне крестьяне бросают тракторы и комбайны и пересаживаются на лошадей. Более того, сельское население заставляют вернуться к натуральному хозяйству, полностью свернув торговлю в деревне. С 1981г. действует жесткая и невыгодная для крестьян система изъятия сельскохозяйственной продукции, аналогичная существовавшей на рубеже сороковых и пятидесятых продразверстке.

Из такой деревни очень хочется сбежать, но в городах новых переселенцев нечем кормить и не на что строить им жилье. Тогда Чаушеску блокирует дальнейшую урбанизацию, введя запрет на получение выходцами из деревни прописки в городах (таким образом практически восстановив отмененное в 18 веке крепостное право). Впрочем, до наступления этого момента большая часть румын успела уехать из деревни – к 1980-м годам доля горожан достигла 54% населения страны, но на этой отметке рост городского населения надолго остановился.

Чаушеску не только лишал народ плодов социалистической индустриализации, но и, по сути, выталкивал его из социализма. Жители страны, пользовавшиеся только общедоступными государственными системами снабжения и пренебрегавшие черным рынком, были обречены на жесточайшую нищету. Поэтому черным рынком почти никто и не пренебрегал. Теневая экономика, в которой работники магазинов обретали более высокий статус, чем партийные функционеры, лей заменяли такие универсальные средства обмена как кофе и импортные сигареты, нагуливали жир арабская и цыганская мафии, вскоре сделалась влиятельным параллельным миром, готовившим румынское общество к возвращению капитализма.

После мер, принятых в 1966г., население страны возросло и достигло 23 млн. Но вскоре естественный для переселившегося в города народа процесс снижения рождаемости взял верх, тем более что теперь дополнительным поводом не иметь детей стало падение уровня жизни. В 1980г. рождаемость была уже ниже, чем до 1966г. - 18 рождений на тысячу человек. Чаушеску в очередной раз жестоко обиделся на народ, не желавший воплощать в жизнь его мечты. В Румынии начинается кампания гинекологического террора. Противозачаточные средства пополняют длинный список недоступных товаров. Нестарых женщин по месту работы регулярно подвергают осмотрам, чтобы вовремя засечь беременность и не дать сделать аборт.

Но на этот раз эффекта не было никакого – к 1990г. количество рождений на тысячу человек снизилось до 13. Румынские мужчины совершенствуются в искусстве прерывания полового акта, женщины и врачи – в деле осуществления подпольных абортов. Последние становятся одной из ведущих отраслей теневой экономики, а в результате неудачных операций с 1966 по 1989г. погибли как минимум 10 тыс. женщин.

Компенсировать гражданам переживаемые ими трудности, по мнению руководства, должно чувство причастности к великому делу. Во всякие бутафорские общественные организации загоняют чуть ли не все население страны. В соколята родины – румынский аналог октябрят – детишек принимают в 4 года. Начиная с 1977г. проводится ежегодный фестиваль «Славься, Румыния», который, по мысли Чаушеску должен дать народу счастливую возможность не только потреблять правительственную пропаганду, но и самому создавать ее. Так что в промежутках между стоянием в очередях, попытками утеплить свои почти не отапливаемые жилища и поисками спекулянтов, у которых можно разжиться кофе и сигаретами, тысячи румын вынуждены отправляться репетировать песни и стихи, рисовать плакаты, бесконечное количество раз повторяющие славословия в адрес государства, партии и их руководства.

Причастности не получается в том числе и потому, что если авторов у пропагандистских произведений множество, то героев только два. Не один, а именно два. Культ личности в румынском обществе с его богатой традицией раболепия расцвел буйным цветом, но имел свою забавную особенность. Почти все коммунистические вожди были личностями достаточно сильными, чтобы нести бремя власти и получать на свои головы лавину лести исключительно в одиночку. Чаушеску, наверное, тоже хотел быть таким, но не потянул – расставив на склонах румынского политического Олимпа людей покорных и раболепных, на вершину он пошел не один, а взял с собой жену Елену. Обладая столь же простым происхождением и столь же безудержным тщеславием как ее муж, Елена Чаушеску с удовольствием командовала такими «умными и возвышенными» сферами как наука и искусство. И если на официальных картинках «среднего уровня» Николае Чаушеску чаще появляется один, то на самых парадных фотографиях, на самых пафосных плакатах и полотнах он и Елена вместе устремляют взоры к тому, что вначале было сиянием беспредельной власти, а потом стало стенкой казармы в Тырговиште.

Часть авторов румынской пропаганды отдавала себе отчет в том, что апологетическая преснятина нуждается в острой приправе – образе страшного и сильного врага, противостояние которому делает необходимым беспрекословное подчинение руководству. Официально дежурно ругали мировой империализм, но по-настоящему злыми и страстными были распространявшихся неофициально, но на деле поощряемые властями проклятия в адрес двух недругов из коммунистического блока – СССР и Венгрии. С одобрения властей доводили национальные чувства румын до белого каления ультранационалистические публицисты и литераторы, движение которых получило таинственно-претенциозное название «протохронизм». Коммунистическая идея из их произведений улетучилась почти полностью, а проповедь румынской исключительности все больше напоминала о Кодряну и его легионерах.

Эта свежая струя в тухлятине официальной пропаганды привлекла талантливого человека, которому удалось добиться успеха. Самым заметным из протохронистов стал поэт Пэунеску. Созданный им творческий кружок «Флакэра» к середине 1980-х сделался крупной организацией, проводившей концерты, собиравшие на стадионах тысячи молодых румын. Благодаря Пэунеску выходили к широкой аудитории румынские музыканты, работавшие в современных стилях, а наряду с агрессивной официозной пропагандой на концертах «Флакэры» иногда прорывалась едва прикрытая критика режима. И режим подтвердил свою репутацию, не потерпев человека, взявшегося служить ему слишком творчески и самостоятельно. В 1985г. общество «Флакэра» разогнали. Осталась только газета «Скынтейя» с портретами правящей четы и сообщениями об «образцово выполненных планах» выпуска отсутствующих в магазинах товаров.

Такая пропаганда не имела шансов на успех. Если мы вспомним тех 12 человек из Александрии, которые в 1948г. были готовы умереть за коммунизм, то в конце шестидесятых их может быть стало даже немножко больше, но вот в восьмидесятых не осталось ни одного. По настоящему жестокого, как в первое десятилетие коммунистического правления, террора при Чаушеску не было. И власти не могли сдержать бурный поток сплетен и анекдотов, красочно описывавших глупость и любовь к роскоши правящего семейства и упадок управляемой ими страны, высмеивавших коммунистическую пропаганду, да и патриотическую тоже.

В такой ситуации от Румынии многие ожидали, что она станет новой Польшей. Вспышки протеста и в самом деле продолжались. В 1983г. бастовали шахтеры в Марамуреше. В 1986г. были волнения рабочих в Клуже, в 1987 – в Яссах. В том же году в Яссах впервые с 1956г. вышли на оппозиционную демонстрацию студенты.

И все же дистанция между рассказом крамольного анекдота за кружкой пива в кругу друзей и участием в антиправительственной организации для подавляющего большинства румын была слишком велика. Так что страх и конформизм упорно брали верх - год проходил за годом, произвол власти становился все более безумным, а румынской «Солидарности» так ни на каком горизонте и не просматривалось. Жаждущим освобождения интеллектуалам оставалось только стыдить народ за трусость и пассивность, надеясь, что обидная шутка про то, что «мамалыга не взрывается», или детский стишок, в котором мышонок радуется тому, что его сожрет лично самый важный кот во дворе (цензура вначале пропустила, но затем спохватилась и конфисковала тираж), со временем подействуют.

Западные похвалы Румынии окончательно стихли. Правление Чаушеску сделалось слишком одиозным, чтобы дружить с ним даже ради подрыва единства советского блока. К тому же начались события, подрывавшие его куда радикальнее, чем румынская фронда. Уменьшение потребления нефти на Западе, ранее погубившее связанные с нефтепереработкой планы румын, теперь наносило удар по главному противнику. Понижение цен на нефть радикально снизило доходы СССР, так что новый генеральный секретарь ЦК КПСС Горбачев начинает искать пути снижения имперского бремени и реформирования становящейся слишком слабой и уязвимой страны. Эта политика открывает дорогу великим событиям – снижению уровня противостояния между Западом и СССР, потом либерализации в главной цитадели коммунизма, потом всеобщему кризису жесткой и невосприимчивой к реформам системы.

У Советского Союза теперь целых два повода не дружить с Румынией – ее независимая внешняя политика и ее сталинистская внутренняя политика. Чаушеску остается в одиночестве, но тем больше у него поводов ощущать себя избранным носителем коммунистической идеи. На все чаще задаваемые иностранцами вопросы о возможности либерализации в Румынии, он с неизменной непреклонностью отвечает, что этого не произойдет никогда.

В Румынии происходит то, предсказание чего году в пятидесятом было бы сочтено крайне дурной шуткой – народ расхватывает и жадно читает советские пропагандистские материалы, а власти в ответ вводят запрет на их распространение. Вспоминая 1968г., румыны придумывают новый анекдот: «Советский Союз уже двадцать лет как перебросил войска к румынской границе. Ну когда же наконец они вторгнутся!»

 

---